Свобода уйти, свобода остаться - Страница 68

Долговязая, порывистая, пепельноволосая.

И ещё одна — худышка с локонами, отливавшими красным золотом, отрешённо сложившая руки на коленях, в то время как её подруги весело плескали друг на друга водой из чаши фонтана.

Как я могу к ним относиться? Да я впервые их вижу! Кошусь на отца, но тот задумчиво жуёт только что сорванную травинку и не собирается упрощать мою задачу.

Ладно, буду прорываться сам.

Та, что толще прочих, вечно хохочет, да ещё при этом противно повизгивает. Вычёркиваем.

Близнецы слишком заговорщицки посматривают друг на друга: ставят себя отдельно от других? Вычёркиваем.

Долговязая вырастет в настоящего тяжёлого пехотинца, если уже и сейчас двигается, как парень. А вот умом блистать, скорее всего, не будет никогда, потому что на очевидную шутку одной из близняшек рассмеялась позже остальных, да и сделала это, похоже, только чтобы не отстать от компании. Вычёркиваем.

А что можно сказать о последней? Зануда. Не желает присоединиться к общему веселью и не пускает никого в свои мысли. Себе на уме. Плохо это или хорошо? Смотря для каких целей... Вычёркиваем.

Осмотр произведён.

Я довольно выдохнул, и отец спросил снова:

— Что можешь сказать?

— Сначала уточни, в каком направлении должны двигаться мои выводы.

— А просто так? Тебе кто-нибудь из них понравился?

Растерянно хлопаю ресницами:

— То есть?

— Просто как человек: внешне, поведением... С кем-нибудь из них ты хотел бы познакомиться?

Я ещё раз взглянул на девчонок.

— Честно?

Отец улыбнулся:

— Честно.

— Ни с одной.

Он с трудом перевёл смех в тихое фырканье.

— Так я и думал...

— Я сказал что-то не то?

— То, всё то... Хорошо, поставлю вопрос иначе: что ты думаешь об этих юных daneke? Какими они станут во взрослом возрасте?

— Какими? Если по порядку, то... Близнецы проказливы и если не справятся с собой, станут проблемой для семьи. Толстуха слишком горячо всё воспринимает, но горячность может быть и показной, тогда этой девчонки следует остерегаться. Дылда туповата и легко может попасть под чьё-то влияние или во вред, или во благо себе. Худышка живёт не здесь и не сейчас: тихий омут, в котором вполне может завестись несколько демонов. Кажется, всё.

Отец кивал в такт моим словам, а по окончании доклада о выполненной работе согнал с лица все эмоции, оставив только напряжённое внимание:

— А теперь я задам тебе самый важный вопрос. Прежде чем ответить на него, Рэй, думай не просто хорошо, а так хорошо, как никогда ещё не думал. Кого из этих daneke ты возьмёшь в жёны?

От неожиданности я поперхнулся.

— Жё-жё-жёны? Шутишь?

Он не шутил, и это было прекрасно видно даже такому юнцу, как я.

— Отец, неужели это нужно решить вот так, без раздумий и...

— Именно так. По первому впечатлению. Долгие раздумья не несут в себе ничего правильного, Рэй, можешь мне поверить.

Я смял в пальцах скользкий зелёный листочек.

— И я... должен ответить сегодня?

— Сейчас.

Кого угодно мне было бы проще простого отправить восвояси с таким вопросом, но только не собственного отца, который — я не просто это видел, я почти ощущал каждой пядью тела — страдал, спрашивая и ожидая ответа. Потому что ответ должен быть получен таким, как следует. Независимо от желаний. И моего, и отцовского.

— Можно, я ещё подумаю?

— Только недолго.

Недолго... И вечности не хватит, чтобы раз и навсегда решить свою судьбу без права исправления начертанного. Что ж, придётся делать выбор. Только бы не ошибиться...

Близнецов рассматривать даже не буду, хотя на мордашки они самые симпатичные из всех: зачем мне жена, которая будет разыгрывать меня, меняясь местами с сестрой? Положим, я-то смогу отличить одну от другой, но душевное равновесие будет непоправимо утеряно.

Толстуха, если не израстётся, станет совершеннейшей бочкой, к тому же неискренней, а каждый день вести сражения с «домашним» врагом — не предел моих мечтаний.

Худышка с её взглядом внутрь, а не наружу, да ещё с таким строгим лицом... Бр-р-р-р-р! Аж мурашки по коже.

Нет, из всей компании самый приемлемый выбор — дылда. Правда, и здесь существует опасность: если не удастся «заточить» её под себя, рискую заполучить супругу с тяжёлой рукой. М-да, кого же выбрать?

Плохо, что они находятся так далеко от меня, и я не могу ничего прочитать. Может, всё-таки получится? Нет, напрасная трата времени и сил: даже ветер дует не в мою сторону. Все обстоятельства против...

Надо решаться, хоть на что-то. Точнее, на кого-то, иначе отец не отпустит меня домой живым. Последний раз, самый-самый последний. Какая из блондинок? Толстая? Худая? Высокая?

Мне не нужен враг. Мне не нужна рабыня. Мне не нужна госпожа. Но если я должен сделать выбор... Врага надо уничтожать, так меня учили. Раб никогда не сможет стать другом. Господин не способен снизойти к слуге. Но из трёх зол — сражаться, повелевать и подчиняться — я могу согласиться только на одно...

— Я выбрал.

Отец выдохнул, даже не пытаясь скрыть своей радости.

— Кто же?

— Та, что сидит в стороне ото всех.

Он присмотрелся к моему «выбору», о чём-то подумал и кивнул:

— Не лучше и не хуже других. Принято.

А потом отец обошёл кусты, выйдя на тропинку, и обратился к девчонкам:

— Милые daneke! Вас приглашают в дом отобедать. Позволите сопроводить?

Они позволили. Но та, с волосами, отливающими красным золотом, не спешила отправиться вместе со всеми: должно быть, девочке тоже хотелось поплескаться в чаше фонтана, но она не осмелилась это сделать при всех, а теперь, когда шумная компания скрылась из вида, препятствий больше не было, и узкие ладошки зачерпнули воду. Но я смотрел не на её руки, а на лицо, неуловимо и очень быстро изменившее своё выражение.